Климко Г.Н. (ру) Основы экономической теории. Политэкономический аспект (1997)
24. Экономическая политика развитых стран
В современной экономической политике развитых стран сосуществуют и взаимодействуют механизмы рыночного и государственного регулирования экономики как внутри отдельных стран, так и в пределах их сообществ и мирового сообщества в целом.
Кейнсианство как направление экономической мысли сыграло важную роль в развитии западной экономической теории. Оно предприняло попытку ответить на ряд важных вопросов, возникших в связи с кризисом 1930-х годов. Дж. М. Кейнс указал на наличие слабостей в экономической науке своего времени, обратив внимание на такие стороны капиталистической действительности, ранее игнорировались экономистами. Ученый осуществил попытку внести новые элементы в анализ капиталистической экономики, приблизил экономическую науку с потребностями хозяйственного развития, выявило новые тенденции в развитию капитализма и обосновал необходимость участия государства в экономической жизни.
Идеи Кейнса были взяты на вооружение капиталистическими странами. Особенно это касается теории национального дохода, теории цикла, теории роста и других аспектов макроэкономики. Именно теория Кейнса положила начало широкому внедрению в жизнь государственного регулирования экономики, обработке конкретных методов и способов такого регулирования.
Базовой для экономической политики развитых стран считается также концепция, предложена в 1950-е годы голландским экономистом, лауреатом Нобелевской премии Я. Тинберген. Согласно его взглядам составляющими экономической политики являются: ключевые цели благосостояния (набор макроэкономических показателей); инструменты, располагает правительство; модель, связывающая цели и инструменты и позволяет определить оптимальный масштаб политических действий. К инструментам относятся такие мероприятия: фискальные (бюджетно-налоговые), монетарные (денежно-кредитные), внешние (Манипуляции с валютным курсом) и мероприятия, регулирующие доходы. При этом количество использованных инструментов должно совпадать с количеством поставленных целей.
К началу 1960-х годов главным мотивом осуществления тех или иных мероприятий экономической политики, которые влияли на экономику в целом, был кризис или угроза кризиса. Американские экономисты и политические деятели
в борьбе с кризисами рассчитывали прежде всего на «встроенные стабилизаторы», т.е. на автоматическое применение налоговой и бюджетной политики для регуляции цикла. Однако опыт показал, что антикризисные меры не обеспечивают длительного подъема, высоких и устойчивых темпов экономического роста. Поэтому необходимо было концентрировать внимание не на антикризисных мерах, а на мероприятиях по стимулирования роста, одновременно предотвращать и кризисам. Таким образом, сменился главный мотив направления мер государственной экономической политики.
Необходимость стимулирования экономики на Западе начали определять исходя из фактического разрыва между потенциальным и реальным ВНП, а не из угрозы возможной экономического кризиса. Эту политику назвали «новой экономикой». Характерной ее особенностью была постановка перед экономической политикой вполне конкретных задач. Так, в первой половине 60-х годов она была направлена на уменьшение безработицы до уровня 4% рабочей силы, на обеспечение ежегодного реального экономического роста не менее чем на 4% ежегодного увеличения ВНП примерно на 50 млрд долл.. (В ценах того периода).
Что касается следующего десятилетия, то важное место в экономической политике США заняла проблема контроля инфляции. Неоднократно отмечалось, что целью правительства в области экономики является обеспечение среднегодовых темпов реального экономического роста в 4-4,5%, содержание уровня безработицы в пределах 4%, обеспечение темпов роста цен не более 2-3% в среднем за год.
Кейнсианские идеи были очень популярны в Западной Германии, особенно в середине 60-х годов, когда и здесь стали заметны признаки экономического кризиса. Правительство разработал антикризисные меры согласно кейнсианскими рецептам, т.е. использовал дефицитное финансирование, умеренную инфляцию, маневрирование процентной ставкой и т.д.. Ведущим направлением экономической мысли ФРГ стал своеобразный синтез неолиберализма и кейнсианства с явно выраженным признанием необходимости государственного регулирования экономики.
Кейнсианские концепции прокладывали себе путь и в других западных странах, в частности на родине их автора - Великобритании. Здесь еще 1944 г. опубликовано Белая книга «Политика в сфере занятости» с обоснованием правительственной политики максимального использования трудовых ресурсов, а также поддержание на высоком уровне правительственных расходов для обеспечения спроса. Было также переведены под контроль государства ряд отраслей хозяйства страны.
Но на рубеже 70-80-х годов кейнсианская концепция государственного регулирования экономики подверглась серьезным испытаниям. Глубокая мировой кризис 1974-1975 pp. показала слабость и уязвимость практических рекомендаций кейнсианства. Кризис пережила и концепция «государства благосостояния», основанной на социальных приоритетах и опирается на мощный сектор государственного предпринимательства, на прямой регламентирование многих сфер частного предпринимательства и перераспределение доходов в пользу государства.
Кейнсианство и его модифицированные версии (неокейнсианство и посткейнсианство) не дали ожидаемых последствий. Меры государства, направленные на обеспечение полной занятости и гармоничных темпов развития, во многих случаях не имели успеха.
Сейчас кейнсианство как теоретическая система и как концепция экономической политики утратило былую господствующую роль и находится в оппозиции к распространенной везде консервативной ортодоксии. Но оно живет, модернизируется, развивается. Кейнсианская школа создала систему категорий и взаимосвязей, без чего сегодня вряд ли можно представить экономическую теорию и экономическую политику Запада.
Современная экономическая политика промышленно развитых стран строится на основе постиндустриальных факторов развития. Государство и компании вынуждены приспосабливаться к таким вызовам времени, как глобализация и жесткая конкуренция, повсеместное распространение информационных и других современных технологий, роста значимости социальных целей развития. Экономические системы этих стран постоянно совершенствуются для повышения их конкурентоспособности.
Как формируются основные стратегические цели экономической политики развитых стран? Их определяют политики, представляющие интересы различных групп. Главные интересы какой-либо группы сводятся к возможности получать доход и не потерять собственное имущество. На сохранение этих интересов в макроэкономическом смысле самый влияние оказывают понятия инфляции, учетной ставки, безработицы, бюджетного дефицита и обменного курса. От того, насколько разумно и эффективно решаются проблемы, связанные с перечисленными понятиями, зависит удовлетворение интересов различных групп. Ситуация осложняется взаимозависимостью различных стран между собой. Поэтому на удовлетворении интересов национальной группы может отражаться политика не только правительства своей страны, но и правительств зависимых или более влиятельных государств.
На сегодняшний день экономика является глобальной, денежные, финансовые, торговые потоки не знают государственных границ и серьезного государственного воздействия. Но одновременно в мире существуют отдельные государства, отдельные блоки стран, отдельные военные союзы. Поэтому какой бы международной была экономика, решения, влияющие на экономический жизни, остаются национальными, принятыми правительствами отдельных стран или многонациональными учреждениями.
Особенности экономической политики ЕС
В 1990-е годы Западная Европа по глобальной конкурентоспособностью явно проигрывала США. В нынешнем десятилетии, чтобы доказать жизнеспособность своей модели развития и сохранить место второй экономической мощи в мирохозяйственные системе, ей нужно решать большое количество самых разнообразных задач. Одновременное расширение и углубление интеграции может оказаться успешным только тогда, когда оно происходить на фоне устойчивого роста и улучшения качественных параметров хозяйственного развития как в Евросоюзе в целом, так и в отдельных государствах-участниках. Важнейшим условием этого становится модернизация экономической политики в каждой из стран и обеспечения ее эффективной координации в рамках ЕС.
Западноевропейский стиль экономической политики имеет ряд особенностей: большая интенсивность государственного регулирования экономики; целенаправленное формирование государством общих условий хозяйствования и соответствующих институтов, высокая значимость социальной политики, осуществляемой перераспределительными методами. Хотя в отдельных странах сохраняется своеобразие национальных моделей развития и взаимодействия государства и бизнеса, большинство из них сталкивается с одинаковыми или схожими проблемами. Способы их преодоления, на наш взгляд, в основном идентичны.
Стратегические задачи, стоящие перед европейской экономической политикой, имеют целью обеспечения наивысшей в мире конкурентоспособности, большей динамичности и стабильности развития. Однако достижение этих целей может оказаться внутренне противоречивым процессом, поскольку создание условий для повышения конкурентоспособности скорее всего приведет к появлению таких элементов экономической системы, не будут способствовать ее стабильности. Усиливать динамизм экономики государство способно за счет ослабления денежных и бюджетных ограничений, однако это также может разрушать основы долгосрочной стабильности. Таким образом, выбор стратегии дальнейшего развития для европейских государств оказывается непростым.
Среднесрочные цели - преодоления безработицы, укрепление единой денежной политики, оздоровление государственных финансов, оптимизация налоговой системы, реформирования социальной сферы - также содержат стратегическую составляющую, однако они столь актуальны, что, по мнению ведущих европейских экспертов, растягивать процесс их достижения на десятилетия недопустимо.
Снижения европейской конкурентоспособности можно трактовать двояко: во-первых, это падение конкурентоспособности товаров, которые становятся слишком дорогими и проигрывают на мировых рынках по соотношению «цена - качество», во-вторых, это потеря позиций в глобальной конкуренции за привлечение капиталов и производств.
Высокая стоимость европейских товаров вызвана прежде большими затратами на труд (заработная плата, дополнительные выплаты, социальные платежи). Снизить ее вряд удастся, в лучшем случае речь может идти о торможении роста, если профсоюзы обнаружат сдержанность в этом вопросе. Что касается конкуренции за капиталы, то Европа должна ее выигрывать, иначе для устойчивого развития просто
не останется ресурсов. Речь идет о привлечении не столько иностранных, сколько национальных капиталов. Последние же вырываются за пределы континента, и инвесторы проявляют все меньше желания вкладывать средства в объекты на немецком, французском или итальянской территории, вращающийся невозможностью создавать новые рабочие места.
Приток капиталов в Европу сдерживают, кроме заорганизованных рынка труда и высоких социальных отчислений, такие факторы, как жесткая регламентация предпринимательской деятельности со стороны государства, чрезмерные изъятия в пользу казны, неразвитость финансовых рынков, несовершенная гармонизация национальных типов финансовой политики в условиях единой денежно-валютной политики в странах Экономического и валютного союза (ЕВС).
Недостаток инвестиций обусловливает снижение грюндерськои активности, что означает не только несозданные рабочие места, но и снижение конкуренции между внутренними производителями. Результатом может стать потеря европейскими предпринимателями духа новаторства. Попытки правительств стран - членов ЕС решить проблему инновационного развития за счет поощрения НИОКР и предоставление рискового капитала (эти идеи сформулированы еще на Лиссабонском саммите весной 2000 г.) пока результатов не дали. Амбициозный план вывести ЕС в лидеры в этой сфере, обеспечив тем самым наиболее высокую конкурентоспособность в мире уже к 2010 p., далек от реализации. Неожиданное ухудшение мирохозяйственной конъюнктуры, очевидно отодвинуло инновационные проблемы на второй план.
Спад мировой экономики в 2001-2002 pp. в отличие от азиатской кризиса 1998 г. чрезвычайно сильно ударил по странам Западной Европы, поставив перед их правительствами непростой вопрос: выходить из кризиса с помощью целевых программ стимулирования конъюнктуры (т.е. методами фискальной антициклической политики), или продолжать реформы, призванные улучшить предпринимательский климат и тем самым косвенно способствовать экономическому росту.
Альтернативность двух вариантов политики обусловлена разной ситуацией с государственными расходами. В первом случае они должны существенно вырасти, и таким образом государство обеспечит увеличение совокупного спроса, создаст дополнительные рабочие места в госсекторе, предоставит субсидии и помощь отдельным частным фирмам, которые могут подтолкнуть хозяйственное развитие в масштабах страны. Язык идет об обычном неокейнсианский вариант: государство изымает ресурсы в экономике и население, не надеясь, что те станут их инвестировать, и делает это за них (Однако средств обычно не хватает и приходится применять дефицитное финансирования).
Во втором случае, наоборот, государство сокращает свои расходы в соответствии с падения доходов (последнее происходит как в результате ухудшения конъюнктуры и уменьшение доходов экономических субъектов, так и вследствие снижения налогов).
США, начав с первого пути, наконец пошли на комбинирование обоих вариантов. В Европе попытались вернуться к старой политики фискальной стабилизации, использовалась в Великобритании в 1950-60-е годы, во Франции - в 50-80-е года, а в Германии в конце 60-х - начале 70-х годов в виде глобального регулирования и промышленной политики. Однако большинство экспертов (Прежде всего в Германии) не поддержали такой выбор, считая, что успех в этом случае достаточно сомнительный, а кратковременное увеличение государственных инвестиций не только не будет способствовать частным вложениям, но и затормозит их. Даже если определенный эффект роста ВВП окажется, то это произойдет с существенным опозданием, когда в нем уже не будет потребности (как случилось, например, в Германии на начале 70-х годов).
Но еще большую проблему экономисты видят в том, что эффективная политика антициклического воздействия требует значительных средств, получить которые европейские правительства могут либо повысив налоги, или прибегнув к заимствованиям. Задача же состояла в обратном - снижать налоги, и эту цель ставила налоговая реформа, развернулась в крупнейших странах ЕС три-четыре года назад.
Только в Великобритании и некоторых малых странах (Люксембурге, Дании, Ирландии) налоговая нагрузка на бизнес является относительно небольшим, а доля средств, перераспределяются государством - незначительной. В странах ЕВС только Люксембург и Финляндия характеризуются устойчивым состоянием государственных финансов, и бюджеты этих стран в последние пять лет имеют постоянный профицит.
Иное положение в ФРГ, Франции и Италии. Так, в ФРГ налоги и взносы налогового характера в 2004 г. (как и в 1998-м) составили около 42% ВВП (в среднем по Еврозоне фискальную нагрузку достигает 43%). Налоговая реформа в стране фактически прекращена, но бюджетный дефицит превысил 3% ВВП, что не допускается по условиям членства ФРГ в ЕВС. В целом же государство перераспределяет через бюджет и социальные фонды в ФРГ 48% ВВП, во Франции - почти 50%, а в среднем по ЕС этот показатель составляет 47% (чуть меньше, чем в 1995 p., когда он достигал 51%, есть 15 пунктов больше, чем в США). Смогут ли эти страны снизить государственную квоту хотя бы до 40% (ФРГ заявила о необходимости достижения такой цели в 2012 p.)? Пока достаточных оснований для подобных надежд, на наш взгляд, нет.
Возникает вопрос, нужно ли вообще европейским государствам спешить с реформированием финансовой политики? А может, лучшим вариантом стал бы перераспределение почти половины ВВП через бюджет и социальные фонды для обеспечения стабильности системы - пусть даже ценой некоторой потери динамичности?
Анализ показывает, что возможность сохранить без изменений старую европейскую модель развития отпадает не только из-за обострения конкуренции на мировых рынках, а и через осложнение демографической ситуации. Старение населения в Европе прогрессирует. По расчетам Европейской комиссии, только вследствие этого фактора в ближайшие 40 лет большинство стран ЕС будет вынуждена увеличить долю государственных расходов в ВВП как минимум на 4-8%, при этом компенсировать такое повышение фактически нечем. Если сейчас не реализовать противодействующие меры и не изменить политику государственных расходов, то будущие бюджеты просто не удастся финансировать.
Немногочисленные противники таких реформ утверждают, что существует еще возможность дефицитного финансирования, однако страны ЕС практически единодушно ее отвергают. Наращивание государственного долга и спровоцирована этим инфляция подорвут стабильность единой денежной системы и тем самым основу дальнейшей экономической интеграции в Европе. До 2007 г. страны-члены ЕВС, несмотря на все трудности, намерены сделать бюджеты бездефицитными и приступить к снижению государственного долга (что преимущественно внутренним). Поэтому даже в условиях ухудшения конъюнктуры европейским правительствам приходится сдерживать свое желание использовать государственные расходы как стимулятор экономического роста.
Вместе с тем текущая социально-политическая ситуация и давление мощных групп интересов (Прежде профсоюзов) заставляют правительстве, озабочены не только государственными финансами, но и предстоящими выборами, избегать радикальных и болезненных решений, временно отказаться от намеченной стратегической цели, используя различные форс-мажорные обстоятельства (например наводнение в ФРГ и других странах). Прекращение налоговых реформ и рост дефицита государственных бюджетов свидетельствуют о неготовность чрезмерно рисковать стабильностью ради эффективности.
Таким образом, формально отказавшись от целевых анти-циклических программ, предусматривали государственные инвестиции и селективное субсидирования предприятий, значительная часть европейских государств все-таки побоялась продолжать (точнее - активизировать) реформы, улучшающие условия предпринимательства, но ухудшают показатели доходов госбюджета. Не применяя антициклических программ, правительства ФРГ, Франции, Италии, Португалии и других стран стали наращивать свои расходы, подвергая риску бюджетную сбалансированность.
Эти процессы угрожают взорвать систему конвергенции, выстраивается течение длительного времени и является основой ЕВС. На повестку дня ставится вопрос о сохранения базовых принципов интеграции.
Создание ЕВС, что означало введение евро как единой денежной единицы и передачи функций денежной и валютной политики в руки наднационального органа - Европейского центрального банка (ЕЦБ), проходило в условиях различной денежной и финансовой ситуации в странах-участницах. Это не позволяло говорить о Еврозону как об оптимальной валютную зону, что созрела для введения единой валюты. Однако, приняв политическое решение, предполагалось повышать «степень оптимальности» уже в ходе реализации проекта. Решающую роль в этом призван сыграть Пакт стабильности и роста (важнейшая составляющая договора о создании ЕВС), что предусматривает конвергенцию основных макропоказателей государственных финансов, инфляции и процентов ставок. Он стал также дисциплинарным инструментом отношении правительств стран ЕВС при проведении ими бюджетной политики
(Основные критерии: ограничения дефицита госбюджета 3%, государственного долга - 60% ВВП).
Еще в 2001 г. эксперты европейских стран выдвинули тезис о возможности временного отступления от принципов Пакта с целью стимулирования экономического роста (т.е. предложили повысить государственные расходы на проведение антициклических программ, несмотря на увеличение бюджетного дефицита). Реализовать данное предложение отказался даже левоцентристское правительство ФРГ, к которого входят социал-демократы, подвержены неокейнсианских методов. Однако на практике ФРГ и Португалия превысили допустимую потолок бюджетного дефицита (Португалия делала это несколько лет подряд), а Франция и Италия подошли вплотную к опасной черте.
Однако ЕЦБ решительно выступил против инициатив смягчить Пакт стабильности. В описанном случае стремление к гибкости может означать размывание оснований под единой денежной политикой, которая обеспечивает стабильность евро. Сохранения ценности евро имеет для ЕЦБ более важное значение, чем влияние на конъюнктурный развитие (в полном соответствии с идеологией, принятой им от немецкого Бундес-банка). Успех же денежной политики ЕЦБ очевиден, и не столько из-за того, что начиная от 2002-2003 pp. евро устойчиво превышало паритет с долларом, сколько потому, что несмотря на высокие цены на энергоносители, удалось удержать инфляцию в рамках 2,5 %. Хотя в начале 2003 г. начались разговоры об опасности дефляции в Еврозоне, может в большей степени препятствовать экономическому росту. На наш взгляд, это является элементом давления на ЕЦБ, чтобы заставить его пойти на смягчение денежной политики (в частности на снижение процентов ставок) и согласиться с предоставлением большей гибкости Пакта стабильности.
Уступки ЕЦБ в этом действительно помогли на время оживить европейскую конъюнктуру, но нанесли бы непоправимой потери стабильности евро и доверии единой денежной политике. Впрочем, ЕЦБ является независимым органом и способен проводить самостоятельную денежную политику. Это, однако, заставляет правительства стран Еврозоны прилагать еще большие усилий для реформирования своих финансов.
Пакт стабильности и роста является важным, ведь он устанавливает минимальные правила и параметры гармонизации экономической политики в рамках региональной интеграции. Если его соблюдение невозможно или не устраивает отдельные страны-члены ЕС, то дальнейшее углубление интеграции становится нецелесообразным.
Каковы границы гармонизации экономической политики? Тенденция к созданию государства в рамках Евросоюза (в форме федерации или конфедерации), безусловно, требует не просто координировать национальные политики, но и формировать основы для постепенного перехода к общей финансовой, конкурентной и социальной политики. Вместе с действующей уже сегодня общей денежной и внешнеторговой политикой это обеспечит единое регулирование экономической и социальной сферы на всем поприще ЕС.
Однако не все так просто. Любая гармонизация и тем более объединение национальной политики имеют не только выгоды, но и потери. Уже единая денежная политика (реализована, на наш взгляд, достаточно удачно) в период экономических трудностей продемонстрировала свою негибкость. Правительства некоторых стран осознали, что потеряли важный рычаг влияния на изменение конъюнктуры, а ЕЦБ способен к адекватной реакции из-за наличия различной экономической ситуации в разных странах (Синхронизации цикла пока не произошло). Компенсирует такую потерю единственный денежный пространство - это пока остается спорным вопросом. Еще более спорный вопрос - Дальнейшая гармонизация (и последующее объединение) других видов экономической политики. В определенных сферах этот процесс способен пройти успешно и привести к положительных результатов (к таким направлениям, на наш взгляд, относится, например, конкурентная политика). Очевидно, нельзя обойтись и без гармонизации налогообложения (при сохранении определенной региональной специфики). Однако полное объединение финансовой политики вызывает большие сомнения, продиктованы не невозможностью такого шага (он вполне возможен), а недостаточной уверенностью в его целесообразности. Еще в большей степени это касается гармонизации (не говоря уже об объединении) социальной политики - учитывая слишком большие различия в уровнях и традициях ее реализации. Можно согласиться с мнением некоторых западных экспертов, унификация как предпринимательской среды, так и социальной сферы на всем европейском пространстве не увеличит, а уменьшит шансы динамизации рост, поскольку возможности для специфических инноваций могут быть утрачены. Сохранение многообразия в интегрированной Европе является одним из важнейших источников ее развития. Бюрократическая же унификация (тенденция к которой в последнее время просматривается) способна стать сильнейшей препятствием на пути эффективной модернизации европейской модели.
Поэтому правительствам государств-членов Евросоюза в будущем целесообразно реализовывать именно национальные модели экономической политики. Гармонизация ее базовых принципов и правил проведения большинством политиков и ученых признается полезной, но формы осуществления предлагается хранить различными в отдельных странах. Шанс эффективного углубление европейской интеграции - не в унифицированной экономической политике, а в развитии группировки как общности различных форм политики.
Неолиберальная экономическая политика США в 1990-х годах
За последние 20 лет американская экономика переживала глубокие сдвиги. Этот процесс, известный под названием неолиберальной реструктуризации, влиял практически на все сферы общественной жизни, в том числе на разрыв между богатыми и бедными, характер труда, роль крупного капитала в политической жизни, количество и качество государственных услуг и т.п..
Неолиберальная реструктуризация привела отказ от использования государственных средств и налогов для смягчения резких колебаний делового цикла, ослабление или отказ от регулирования государством корпоративного сектора как внутри страны, так и на международной арене, приватизации части государственных предприятий, а также серьезное сокращение социальных программ. Такая реструктуризация основывалась на теориях капиталистической экономики, разработанных такими классическими либеральными мыслителями XVIII-XIX вв., как Адам Смит и Де-вид Рикардо, которые считали, что благодаря действию рыночных факторов капиталистическая экономика в значительной степени является саморегулируемой.
Возрождение классической либеральной теории стало неожиданным явлением. Ведь после Великой депрессии и Второй мировой войны она существенно дискредитировала себя и потеряла лидерские позиции.
С конца 70-х годов начался постепенный отступление от кейнсианского регулирующего подхода. Он был заменен новым вариантом классического либерализма, проводниками которого стали Великобритания и США. Заново открыта «Экономика свободного рынка» считается путем к оптимальной эффективности, быстрого экономического роста и инноваций.
США стремятся реорганизовать институты международной капиталистической экономики согласно неолиберальных предложений и одновременно требуют проведения перестройки в неолиберальном духе в государствах Западной и Восточной Европы, Азии, Африки и Латинской Америки.
Препятствием в осуществлении планов США по созданию мировой неолиберальной системы стало отсутствие убедительных доказательств того, что такая перестройка обеспечит выгоды, обещанные ее сторонниками. На протяжении десятилетий после Второй мировой войны возникали многочисленные социальные и экономические проблемы, но те, кто занимается экономической историей, в целом придерживаются единого мнения: общие итоги развития ведущих капиталистических стран за 25 лет, прошедших после окончания войны - лучшие из всех, которые этим странам когда-либо удавалось добиться. С этой причине период 1950-1973 pp. часто называют золотым веком капитализма.
От 1973 г. и до начала 90-х годов для передовых капиталистических стран были характерны медленные темпы роста и серьезная экономическая и финансовая нестабильность. США и Великобритания как локомотивы перехода к неолиберализму тогда демонстрировали умеренные экономические показатели, достигались общепринятыми мерами. Страны, которые стали наиболее глубокую перестройку в духе неолиберализма, а именно страны Центральной и Восточной Европы, ранее управлялись коммунистическими партиями, пережили колоссальный экономический спад. Тем время наиболее быстрые темпы развития в этот период наблюдались в тех странах, которые в существенной мере отошли от неолиберальной модели, - Японии, Южной Корее и Китае, где государство жестко управляет экономикой. В 1973-1992 pp. среднегодовые темпы роста реального ВВП составили в Китае 6,7%, Южной Корее - 8,3, Японии - 3,8, тогда как в США - 2,4, Великобритании - 1,6%.
Правительство США осуществлял неолиберальную политику начиная со второй половины периода президентства Дж. Картера, то есть с конца 70-х годов. Несмотря на относительно активное риторику в пользу государственного вмешательства в ходе президентской кампании 1992 p., После своего избрания президентом Билл Клинтон действенно поддерживал программу сокращение государственных расходов, тяготел к соглашениям о свободной торговле и стремился освободить рыночные факторы от государственного регулирования. Государственные ассигнования урезались настолько жестко, что в условиях растущей экономики бюджетный дефицит сокращался, и в конце десятилетия даже был сведен к нулю, вследствие чего правительство даже пообещал полное погашение государственного долга в ближайшем будущем.
Прошло несколько лет медленного оживления после спада 1990-1991 pp., И американская экономика начиная с 1995 г. начала относительно быстро расти. Ежегодные темпы роста реального ВВП превышали рубеж 4%, повысились показатели производительности труда, вялые течение достаточно длительного времени. Относительно быстрое рост продолжился в 2000 p., уровень безработицы упал до 4%, инфляция подавлялась. Темпы экономического роста превысили показатели 1960-х годов благополучный периода, отмеченного в США. Эксперты объявили, что преимущества неолиберальной перестройки наконец продемонстрированы.
Неолиберальная перестройка действительно способствовала определенному оживлению после спада 1990-1991 pp. и чрезвычайно длительном росту с низким уровнем инфляции и безработицы. Однако процессы, которые привели к подобным результатам, отличались от их официальной версии. Неолиберальный режим вызывает крайне нестабильное экономический рост США в 90-е годы, создал растущий дисбаланс в экономике и главным образом способствовал тем, кто находился на вершине пирамиды доходов в гораздо большей степени, чем это бывает в условиях обычного капиталистического экономического роста. 1 хотя любой рост в его рамках в конце концов завершается спадом, характер подъема 90-х годов посеял зерна особо тяжелых проблем в будущем.
Согласно официальным американским данным, экономический рост 1991-2000 pp., несмотря на длительность, не сопровождалось высокими показателями, если выходить из привычных экономических мерок. В таблице 24.1 и дается сопоставление показателей роста 1991-2000 pp. и предыдущих пяти периодов.
По наиболее объемным показателем экономической прочности - темпы роста ВВП - 90-е годы занимают сравнительно низкое место. Только при коротком и вялом подъеме 1980-1981 pp. наблюдались более низкие темпы роста ВВП, чем в 90-е годы. Что касается производительности труда, то в 90-е годы опережают три предыдущие периоды, но все же отстают от быстрого роста производительности труда в 60-е и в начале 70-х годов.
90-е годы выглядят гораздо лучше в части показателей безработицы и инфляции. Показатель безработицы в последний год периода 90-х (4%) был самым низким после 60-х, темпы инфляции - низким из всех аналогичных показателей за шесть периодов. Подъем 90-х продолжалось ровно 10 лет по сравнению с 8 лет и 10 месяцами следующего по продолжительности периода 60-х. Если темпы роста безработицы оставались высокими в течение первых трех лет периода, то сама длительность периода заставила их, наконец, опуститься ниже 5%.
Как видно из таблицы, на втором этапе периода 90-х годов заметно улучшились экономические показатели. После 1995 г. темпы роста ВВП составили 4,1% в год (Т.е. были на треть выше, чем в 1991 - 1995 pp.), А производительность труда выросла до 2,5% (т.е. более чем на 50% по сравнению с показателем 1991 - 1995 pp.).
После 1995 г. некоторые аналитики стали рисовать более радужную картину. Однако противопоставление «лучшего» этапа периода роста в рамках цикла деловой активности со всем периодом роста в других циклах - неправомерный метод оценки. Вместе с тем такое сопоставление не меняет радикальным образом оценку рост 90-х годов. Что касается ВВП, то 1995-2000 годы вряд ли сильно отличаются от 80-х: только пятое место изменилось четвертым, а производительность труда все-таки не приблизилась к показателю 60-х - начале 70-х годов (при том, что по своему рангу этот показатель оставался неизменным).
Чтобы лучше понять характер роста в США, необходимо разбить 90-е годы не на два, а на три этапа. Первый этап (1991-1995 pp.) Опирается на относительно медленное оживление после спада 1990-1991 pp. Второй этап (1995-1997 pp.) - Свидетельство ускорение роста ВВП благодаря прежде инвестиционному буму. На третьем этапе (1997-2000 pp.) наблюдалось еще более ускоренный рост ВВП, но главным образом за счет мощного потребительского бума. Анализируя эти три этапа, можно выявить движущие силы роста 90-х годов, а также его нестабильный характер.
Основными компонентами совокупного спроса на продукцию, полученную в результате хозяйственной деятельности, являются расходы потребителя, инвестиции бизнеса в основной капитал, инвестиции в жилищное строительство, государственные закупки товаров и услуг и чистый экспорт (то есть экспорт минус импорт). Именно прирост этих компонентов обеспечивает рост ВВП в целом.
Причины потребительского бума на последнем этапе роста, а также большая часть причин долгосрочного инвестиционного бума в американской экономике характеризуются спекулятивной и финансовой пузырем ", которую создавали на фондовом рынке США с 1995 г. В течение следующих пяти лет цены на акции росли с феноменальной скоростью - 23,6% в год. Между тем рост прибыли корпораций замедлился. Стимулом для скачка цен на американские акции в 1994-1999 pp. был спекулятивный фактор - уверенность в том, что цены на акции будут, как и раньше, быстро расти и, следовательно, обеспечивать акционерам крупные прибыли на капитал.
"Финансовая пузырь" оказалась огромной по своим масштабам. Совокупная рыночная стоимость всех выпущенных в обращение акций американских корпораций увеличилась с 5,5 трлн долл.. в 1994 г. до 17,1 трлн в 1999 p., что составило прирост 11600000000000 дол. Для сравнения: общий размер ВВП составил в 2000 г. 9900000000000 долл.
Важным фактором является и то, что в результате жестоких экономических кризисов, которые взорвались вне страны в 90-е годы, огромный объем иностранного капитала было направлено в США. К тому же американские средства, когда инвестировались за границу, теперь стали искать для себя стабильного применения внутри страны. Азиатская финансовый кризис 1997 г. стала причиной того, что поток огромных финансовых средств, направленных в быстро растущие восточно-азиатские страны, внезапно изменился более быстрым их оттоком. Русский финансовый кризис 1998 г. породила среди инвесторов общий страх перед так называемыми формирующимися рынками. Эти факторы и направили огромный объем финансовых средств в США, что продлило срок жизни спекулятивной "финансового пузыря".
Чрезвычайный потребительский бум, который поддерживал тогдашнее экономический рост, много многом опирался на то, что рядовые американские домохозяйства использовали заимствования под залог своих активов, чтобы снова и снова финансировать потребительские расходы. В результате последние у большинства населения существенно выросли.
Потребительский бум также способствовал поддержанию инфляции в США на довольно низком уровне, причем не столько благодаря значительным инвестициям и технологическому прогрессу, сколько из-за резкого снижения возможностей трудящихся отстаивать свои интересы в ходе переговоров. В последний отрезок 90-х годов на низкие темпы инфляции в США повлияли и два международных факторы, которые можно отнести к категории «счастливой случайности ». Во-первых, большая часть мировой экономики (кроме США) находилась в состоянии относительного спада. Это позволяло американской экономике «втягивать в себя »потребительские и инвестиционные товары посредством импорта, не делая давления на импортные цены в сторону повышения. Во-вторых, несмотря на растущий дефицит торгового баланса США, курс доллара в мире не снижался, а постоянно возвышался. С 1995 г. по третий квартал 2000 г. относительно других валют он вырос на 31%. Это стало следствием широкого притока капиталов в США, причины которого изложены выше. Растущий курс доллара в мире сокращает цены импорта, и то, и другое способствует снижению темпов инфляции (поскольку цены импорта составляют часть индекса цен), а также делает конкурентное давление на американских производителей.
Сторонники неолиберальной перестройки утверждают, что во второй половине 90-х лет американская экономика наконец предоставила убедительные доказательства эффективности неолиберальной модели. Подчеркивается, что либерализация, приватизация и сокращение государственных расходов (путем устранения государства), высвобождение средств сбережения и использования для инвестиций, а также предоставление свободного рынка возможности «править бал» открыли эру беспрецедентного благосостояния в США. Стимулируя инвестиции и инновации, эта модель якобы дала толчок быстрому и устойчивому росту, которое оказалось благоприятным для всех сегментов общества.
Но имеющиеся данные не подтверждают такое толкование. Неолиберальная перестройка действительно способствовала росту, которое длилось довольно долго и сопровождалось относительно низкими темпами безработицы и незначительной инфляцией. Во второй половине 90-х годов темпы выпуска продукции и производительность труда выросли по сравнению с недавним прошлым, хотя и были намного ниже показателей 60-х и 70-х годов, т.е. периода активной роли государства. Однако каналы, благодаря которым все это осуществлялось, были совсем не те, о которых твердили сторонники неолиберализма, к тому же это были непроизводительные в социальном плане способы стимулирования экономического роста.
Вопреки разговорам о перманентном процветания экономический рост был неустойчивым. Спекулятивная «пузырь» имела когда-то лопнуть. Когда летом 2000 г. она начала уменьшаться, сразу же стали сокращаться инвестиции.
Хотя предсказания течения спада - дело рискованное, все же некоторые характеристики роста 90-х годов дают основание предполагать, что спад официально начался в марте 2001 p., может оказаться относительно серьезным и / или продолжительным.
Наличие каких-либо избыточных мощностей в экономике будет зависеть от будущего развития совокупного спроса, заранее неизвестно. Однако потребительский бум 1997-2000 pp. - Еще один фактор, что наводит на мысль, что существенные избыточные мощности могут пагубно сказываться на экономике. Потребительский бум стимулировал значительные инвестиции в производственные мощности, необходимые для удовлетворения спроса. Но когда исчезновение «пузыря» сокращает потребительские расходы по размещенных доходов, то много инвестиций, приходящихся на период после экономического роста, могут оказаться избыточными.
Поскольку в конце периода роста 90-х годов темпы инфляции были крайне низкими, то существует опасность наступления дефляции, особенно если спад будет относительно резким. Дефляция может иметь разрушительные последствия для экономики, поскольку домохозяйства и компании откладывают на определенный ожидая, что низкие цены и увеличение реальной стоимости долговых обязательств приведут должников к банкротства. Японская стагнация прошлого десятилетия дала урок пагубных последствий дефляции.
Вместе с тем неолиберальная перестройка вызвала более тесное глобальную интеграцию мировой экономики. Поскольку реальный и финансовый секторы экономики в странах мира стали в 90-х годах тесно взаимосвязанными усилилась тенденция к быстрому передачи положительных или отрицательных импульсов. Например, если все крупнейшие страны мира будут одновременно переживать спад, то он будет приумножаться, так как вместе со спросом на экспорт будет сокращаться внутренний спрос в каждой отдельной стране.
Кейнсианство как направление экономической мысли сыграло важную роль в развитии западной экономической теории. Оно предприняло попытку ответить на ряд важных вопросов, возникших в связи с кризисом 1930-х годов. Дж. М. Кейнс указал на наличие слабостей в экономической науке своего времени, обратив внимание на такие стороны капиталистической действительности, ранее игнорировались экономистами. Ученый осуществил попытку внести новые элементы в анализ капиталистической экономики, приблизил экономическую науку с потребностями хозяйственного развития, выявило новые тенденции в развитию капитализма и обосновал необходимость участия государства в экономической жизни.
Идеи Кейнса были взяты на вооружение капиталистическими странами. Особенно это касается теории национального дохода, теории цикла, теории роста и других аспектов макроэкономики. Именно теория Кейнса положила начало широкому внедрению в жизнь государственного регулирования экономики, обработке конкретных методов и способов такого регулирования.
Базовой для экономической политики развитых стран считается также концепция, предложена в 1950-е годы голландским экономистом, лауреатом Нобелевской премии Я. Тинберген. Согласно его взглядам составляющими экономической политики являются: ключевые цели благосостояния (набор макроэкономических показателей); инструменты, располагает правительство; модель, связывающая цели и инструменты и позволяет определить оптимальный масштаб политических действий. К инструментам относятся такие мероприятия: фискальные (бюджетно-налоговые), монетарные (денежно-кредитные), внешние (Манипуляции с валютным курсом) и мероприятия, регулирующие доходы. При этом количество использованных инструментов должно совпадать с количеством поставленных целей.
К началу 1960-х годов главным мотивом осуществления тех или иных мероприятий экономической политики, которые влияли на экономику в целом, был кризис или угроза кризиса. Американские экономисты и политические деятели
в борьбе с кризисами рассчитывали прежде всего на «встроенные стабилизаторы», т.е. на автоматическое применение налоговой и бюджетной политики для регуляции цикла. Однако опыт показал, что антикризисные меры не обеспечивают длительного подъема, высоких и устойчивых темпов экономического роста. Поэтому необходимо было концентрировать внимание не на антикризисных мерах, а на мероприятиях по стимулирования роста, одновременно предотвращать и кризисам. Таким образом, сменился главный мотив направления мер государственной экономической политики.
Необходимость стимулирования экономики на Западе начали определять исходя из фактического разрыва между потенциальным и реальным ВНП, а не из угрозы возможной экономического кризиса. Эту политику назвали «новой экономикой». Характерной ее особенностью была постановка перед экономической политикой вполне конкретных задач. Так, в первой половине 60-х годов она была направлена на уменьшение безработицы до уровня 4% рабочей силы, на обеспечение ежегодного реального экономического роста не менее чем на 4% ежегодного увеличения ВНП примерно на 50 млрд долл.. (В ценах того периода).
Что касается следующего десятилетия, то важное место в экономической политике США заняла проблема контроля инфляции. Неоднократно отмечалось, что целью правительства в области экономики является обеспечение среднегодовых темпов реального экономического роста в 4-4,5%, содержание уровня безработицы в пределах 4%, обеспечение темпов роста цен не более 2-3% в среднем за год.
Кейнсианские идеи были очень популярны в Западной Германии, особенно в середине 60-х годов, когда и здесь стали заметны признаки экономического кризиса. Правительство разработал антикризисные меры согласно кейнсианскими рецептам, т.е. использовал дефицитное финансирование, умеренную инфляцию, маневрирование процентной ставкой и т.д.. Ведущим направлением экономической мысли ФРГ стал своеобразный синтез неолиберализма и кейнсианства с явно выраженным признанием необходимости государственного регулирования экономики.
Но на рубеже 70-80-х годов кейнсианская концепция государственного регулирования экономики подверглась серьезным испытаниям. Глубокая мировой кризис 1974-1975 pp. показала слабость и уязвимость практических рекомендаций кейнсианства. Кризис пережила и концепция «государства благосостояния», основанной на социальных приоритетах и опирается на мощный сектор государственного предпринимательства, на прямой регламентирование многих сфер частного предпринимательства и перераспределение доходов в пользу государства.
Кейнсианство и его модифицированные версии (неокейнсианство и посткейнсианство) не дали ожидаемых последствий. Меры государства, направленные на обеспечение полной занятости и гармоничных темпов развития, во многих случаях не имели успеха.
Сейчас кейнсианство как теоретическая система и как концепция экономической политики утратило былую господствующую роль и находится в оппозиции к распространенной везде консервативной ортодоксии. Но оно живет, модернизируется, развивается. Кейнсианская школа создала систему категорий и взаимосвязей, без чего сегодня вряд ли можно представить экономическую теорию и экономическую политику Запада.
Современная экономическая политика промышленно развитых стран строится на основе постиндустриальных факторов развития. Государство и компании вынуждены приспосабливаться к таким вызовам времени, как глобализация и жесткая конкуренция, повсеместное распространение информационных и других современных технологий, роста значимости социальных целей развития. Экономические системы этих стран постоянно совершенствуются для повышения их конкурентоспособности.
Как формируются основные стратегические цели экономической политики развитых стран? Их определяют политики, представляющие интересы различных групп. Главные интересы какой-либо группы сводятся к возможности получать доход и не потерять собственное имущество. На сохранение этих интересов в макроэкономическом смысле самый влияние оказывают понятия инфляции, учетной ставки, безработицы, бюджетного дефицита и обменного курса. От того, насколько разумно и эффективно решаются проблемы, связанные с перечисленными понятиями, зависит удовлетворение интересов различных групп. Ситуация осложняется взаимозависимостью различных стран между собой. Поэтому на удовлетворении интересов национальной группы может отражаться политика не только правительства своей страны, но и правительств зависимых или более влиятельных государств.
На сегодняшний день экономика является глобальной, денежные, финансовые, торговые потоки не знают государственных границ и серьезного государственного воздействия. Но одновременно в мире существуют отдельные государства, отдельные блоки стран, отдельные военные союзы. Поэтому какой бы международной была экономика, решения, влияющие на экономический жизни, остаются национальными, принятыми правительствами отдельных стран или многонациональными учреждениями.
Особенности экономической политики ЕС
В 1990-е годы Западная Европа по глобальной конкурентоспособностью явно проигрывала США. В нынешнем десятилетии, чтобы доказать жизнеспособность своей модели развития и сохранить место второй экономической мощи в мирохозяйственные системе, ей нужно решать большое количество самых разнообразных задач. Одновременное расширение и углубление интеграции может оказаться успешным только тогда, когда оно происходить на фоне устойчивого роста и улучшения качественных параметров хозяйственного развития как в Евросоюзе в целом, так и в отдельных государствах-участниках. Важнейшим условием этого становится модернизация экономической политики в каждой из стран и обеспечения ее эффективной координации в рамках ЕС.
Западноевропейский стиль экономической политики имеет ряд особенностей: большая интенсивность государственного регулирования экономики; целенаправленное формирование государством общих условий хозяйствования и соответствующих институтов, высокая значимость социальной политики, осуществляемой перераспределительными методами. Хотя в отдельных странах сохраняется своеобразие национальных моделей развития и взаимодействия государства и бизнеса, большинство из них сталкивается с одинаковыми или схожими проблемами. Способы их преодоления, на наш взгляд, в основном идентичны.
Стратегические задачи, стоящие перед европейской экономической политикой, имеют целью обеспечения наивысшей в мире конкурентоспособности, большей динамичности и стабильности развития. Однако достижение этих целей может оказаться внутренне противоречивым процессом, поскольку создание условий для повышения конкурентоспособности скорее всего приведет к появлению таких элементов экономической системы, не будут способствовать ее стабильности. Усиливать динамизм экономики государство способно за счет ослабления денежных и бюджетных ограничений, однако это также может разрушать основы долгосрочной стабильности. Таким образом, выбор стратегии дальнейшего развития для европейских государств оказывается непростым.
Среднесрочные цели - преодоления безработицы, укрепление единой денежной политики, оздоровление государственных финансов, оптимизация налоговой системы, реформирования социальной сферы - также содержат стратегическую составляющую, однако они столь актуальны, что, по мнению ведущих европейских экспертов, растягивать процесс их достижения на десятилетия недопустимо.
Снижения европейской конкурентоспособности можно трактовать двояко: во-первых, это падение конкурентоспособности товаров, которые становятся слишком дорогими и проигрывают на мировых рынках по соотношению «цена - качество», во-вторых, это потеря позиций в глобальной конкуренции за привлечение капиталов и производств.
Высокая стоимость европейских товаров вызвана прежде большими затратами на труд (заработная плата, дополнительные выплаты, социальные платежи). Снизить ее вряд удастся, в лучшем случае речь может идти о торможении роста, если профсоюзы обнаружат сдержанность в этом вопросе. Что касается конкуренции за капиталы, то Европа должна ее выигрывать, иначе для устойчивого развития просто
не останется ресурсов. Речь идет о привлечении не столько иностранных, сколько национальных капиталов. Последние же вырываются за пределы континента, и инвесторы проявляют все меньше желания вкладывать средства в объекты на немецком, французском или итальянской территории, вращающийся невозможностью создавать новые рабочие места.
Недостаток инвестиций обусловливает снижение грюндерськои активности, что означает не только несозданные рабочие места, но и снижение конкуренции между внутренними производителями. Результатом может стать потеря европейскими предпринимателями духа новаторства. Попытки правительств стран - членов ЕС решить проблему инновационного развития за счет поощрения НИОКР и предоставление рискового капитала (эти идеи сформулированы еще на Лиссабонском саммите весной 2000 г.) пока результатов не дали. Амбициозный план вывести ЕС в лидеры в этой сфере, обеспечив тем самым наиболее высокую конкурентоспособность в мире уже к 2010 p., далек от реализации. Неожиданное ухудшение мирохозяйственной конъюнктуры, очевидно отодвинуло инновационные проблемы на второй план.
Спад мировой экономики в 2001-2002 pp. в отличие от азиатской кризиса 1998 г. чрезвычайно сильно ударил по странам Западной Европы, поставив перед их правительствами непростой вопрос: выходить из кризиса с помощью целевых программ стимулирования конъюнктуры (т.е. методами фискальной антициклической политики), или продолжать реформы, призванные улучшить предпринимательский климат и тем самым косвенно способствовать экономическому росту.
Альтернативность двух вариантов политики обусловлена разной ситуацией с государственными расходами. В первом случае они должны существенно вырасти, и таким образом государство обеспечит увеличение совокупного спроса, создаст дополнительные рабочие места в госсекторе, предоставит субсидии и помощь отдельным частным фирмам, которые могут подтолкнуть хозяйственное развитие в масштабах страны. Язык идет об обычном неокейнсианский вариант: государство изымает ресурсы в экономике и население, не надеясь, что те станут их инвестировать, и делает это за них (Однако средств обычно не хватает и приходится применять дефицитное финансирования).
Во втором случае, наоборот, государство сокращает свои расходы в соответствии с падения доходов (последнее происходит как в результате ухудшения конъюнктуры и уменьшение доходов экономических субъектов, так и вследствие снижения налогов).
США, начав с первого пути, наконец пошли на комбинирование обоих вариантов. В Европе попытались вернуться к старой политики фискальной стабилизации, использовалась в Великобритании в 1950-60-е годы, во Франции - в 50-80-е года, а в Германии в конце 60-х - начале 70-х годов в виде глобального регулирования и промышленной политики. Однако большинство экспертов (Прежде всего в Германии) не поддержали такой выбор, считая, что успех в этом случае достаточно сомнительный, а кратковременное увеличение государственных инвестиций не только не будет способствовать частным вложениям, но и затормозит их. Даже если определенный эффект роста ВВП окажется, то это произойдет с существенным опозданием, когда в нем уже не будет потребности (как случилось, например, в Германии на начале 70-х годов).
Но еще большую проблему экономисты видят в том, что эффективная политика антициклического воздействия требует значительных средств, получить которые европейские правительства могут либо повысив налоги, или прибегнув к заимствованиям. Задача же состояла в обратном - снижать налоги, и эту цель ставила налоговая реформа, развернулась в крупнейших странах ЕС три-четыре года назад.
Только в Великобритании и некоторых малых странах (Люксембурге, Дании, Ирландии) налоговая нагрузка на бизнес является относительно небольшим, а доля средств, перераспределяются государством - незначительной. В странах ЕВС только Люксембург и Финляндия характеризуются устойчивым состоянием государственных финансов, и бюджеты этих стран в последние пять лет имеют постоянный профицит.
Иное положение в ФРГ, Франции и Италии. Так, в ФРГ налоги и взносы налогового характера в 2004 г. (как и в 1998-м) составили около 42% ВВП (в среднем по Еврозоне фискальную нагрузку достигает 43%). Налоговая реформа в стране фактически прекращена, но бюджетный дефицит превысил 3% ВВП, что не допускается по условиям членства ФРГ в ЕВС. В целом же государство перераспределяет через бюджет и социальные фонды в ФРГ 48% ВВП, во Франции - почти 50%, а в среднем по ЕС этот показатель составляет 47% (чуть меньше, чем в 1995 p., когда он достигал 51%, есть 15 пунктов больше, чем в США). Смогут ли эти страны снизить государственную квоту хотя бы до 40% (ФРГ заявила о необходимости достижения такой цели в 2012 p.)? Пока достаточных оснований для подобных надежд, на наш взгляд, нет.
Возникает вопрос, нужно ли вообще европейским государствам спешить с реформированием финансовой политики? А может, лучшим вариантом стал бы перераспределение почти половины ВВП через бюджет и социальные фонды для обеспечения стабильности системы - пусть даже ценой некоторой потери динамичности?
Анализ показывает, что возможность сохранить без изменений старую европейскую модель развития отпадает не только из-за обострения конкуренции на мировых рынках, а и через осложнение демографической ситуации. Старение населения в Европе прогрессирует. По расчетам Европейской комиссии, только вследствие этого фактора в ближайшие 40 лет большинство стран ЕС будет вынуждена увеличить долю государственных расходов в ВВП как минимум на 4-8%, при этом компенсировать такое повышение фактически нечем. Если сейчас не реализовать противодействующие меры и не изменить политику государственных расходов, то будущие бюджеты просто не удастся финансировать.
Немногочисленные противники таких реформ утверждают, что существует еще возможность дефицитного финансирования, однако страны ЕС практически единодушно ее отвергают. Наращивание государственного долга и спровоцирована этим инфляция подорвут стабильность единой денежной системы и тем самым основу дальнейшей экономической интеграции в Европе. До 2007 г. страны-члены ЕВС, несмотря на все трудности, намерены сделать бюджеты бездефицитными и приступить к снижению государственного долга (что преимущественно внутренним). Поэтому даже в условиях ухудшения конъюнктуры европейским правительствам приходится сдерживать свое желание использовать государственные расходы как стимулятор экономического роста.
Вместе с тем текущая социально-политическая ситуация и давление мощных групп интересов (Прежде профсоюзов) заставляют правительстве, озабочены не только государственными финансами, но и предстоящими выборами, избегать радикальных и болезненных решений, временно отказаться от намеченной стратегической цели, используя различные форс-мажорные обстоятельства (например наводнение в ФРГ и других странах). Прекращение налоговых реформ и рост дефицита государственных бюджетов свидетельствуют о неготовность чрезмерно рисковать стабильностью ради эффективности.
Таким образом, формально отказавшись от целевых анти-циклических программ, предусматривали государственные инвестиции и селективное субсидирования предприятий, значительная часть европейских государств все-таки побоялась продолжать (точнее - активизировать) реформы, улучшающие условия предпринимательства, но ухудшают показатели доходов госбюджета. Не применяя антициклических программ, правительства ФРГ, Франции, Италии, Португалии и других стран стали наращивать свои расходы, подвергая риску бюджетную сбалансированность.
Эти процессы угрожают взорвать систему конвергенции, выстраивается течение длительного времени и является основой ЕВС. На повестку дня ставится вопрос о сохранения базовых принципов интеграции.
Создание ЕВС, что означало введение евро как единой денежной единицы и передачи функций денежной и валютной политики в руки наднационального органа - Европейского центрального банка (ЕЦБ), проходило в условиях различной денежной и финансовой ситуации в странах-участницах. Это не позволяло говорить о Еврозону как об оптимальной валютную зону, что созрела для введения единой валюты. Однако, приняв политическое решение, предполагалось повышать «степень оптимальности» уже в ходе реализации проекта. Решающую роль в этом призван сыграть Пакт стабильности и роста (важнейшая составляющая договора о создании ЕВС), что предусматривает конвергенцию основных макропоказателей государственных финансов, инфляции и процентов ставок. Он стал также дисциплинарным инструментом отношении правительств стран ЕВС при проведении ими бюджетной политики
(Основные критерии: ограничения дефицита госбюджета 3%, государственного долга - 60% ВВП).
Еще в 2001 г. эксперты европейских стран выдвинули тезис о возможности временного отступления от принципов Пакта с целью стимулирования экономического роста (т.е. предложили повысить государственные расходы на проведение антициклических программ, несмотря на увеличение бюджетного дефицита). Реализовать данное предложение отказался даже левоцентристское правительство ФРГ, к которого входят социал-демократы, подвержены неокейнсианских методов. Однако на практике ФРГ и Португалия превысили допустимую потолок бюджетного дефицита (Португалия делала это несколько лет подряд), а Франция и Италия подошли вплотную к опасной черте.
Однако ЕЦБ решительно выступил против инициатив смягчить Пакт стабильности. В описанном случае стремление к гибкости может означать размывание оснований под единой денежной политикой, которая обеспечивает стабильность евро. Сохранения ценности евро имеет для ЕЦБ более важное значение, чем влияние на конъюнктурный развитие (в полном соответствии с идеологией, принятой им от немецкого Бундес-банка). Успех же денежной политики ЕЦБ очевиден, и не столько из-за того, что начиная от 2002-2003 pp. евро устойчиво превышало паритет с долларом, сколько потому, что несмотря на высокие цены на энергоносители, удалось удержать инфляцию в рамках 2,5 %. Хотя в начале 2003 г. начались разговоры об опасности дефляции в Еврозоне, может в большей степени препятствовать экономическому росту. На наш взгляд, это является элементом давления на ЕЦБ, чтобы заставить его пойти на смягчение денежной политики (в частности на снижение процентов ставок) и согласиться с предоставлением большей гибкости Пакта стабильности.
Уступки ЕЦБ в этом действительно помогли на время оживить европейскую конъюнктуру, но нанесли бы непоправимой потери стабильности евро и доверии единой денежной политике. Впрочем, ЕЦБ является независимым органом и способен проводить самостоятельную денежную политику. Это, однако, заставляет правительства стран Еврозоны прилагать еще большие усилий для реформирования своих финансов.
Каковы границы гармонизации экономической политики? Тенденция к созданию государства в рамках Евросоюза (в форме федерации или конфедерации), безусловно, требует не просто координировать национальные политики, но и формировать основы для постепенного перехода к общей финансовой, конкурентной и социальной политики. Вместе с действующей уже сегодня общей денежной и внешнеторговой политикой это обеспечит единое регулирование экономической и социальной сферы на всем поприще ЕС.
Однако не все так просто. Любая гармонизация и тем более объединение национальной политики имеют не только выгоды, но и потери. Уже единая денежная политика (реализована, на наш взгляд, достаточно удачно) в период экономических трудностей продемонстрировала свою негибкость. Правительства некоторых стран осознали, что потеряли важный рычаг влияния на изменение конъюнктуры, а ЕЦБ способен к адекватной реакции из-за наличия различной экономической ситуации в разных странах (Синхронизации цикла пока не произошло). Компенсирует такую потерю единственный денежный пространство - это пока остается спорным вопросом. Еще более спорный вопрос - Дальнейшая гармонизация (и последующее объединение) других видов экономической политики. В определенных сферах этот процесс способен пройти успешно и привести к положительных результатов (к таким направлениям, на наш взгляд, относится, например, конкурентная политика). Очевидно, нельзя обойтись и без гармонизации налогообложения (при сохранении определенной региональной специфики). Однако полное объединение финансовой политики вызывает большие сомнения, продиктованы не невозможностью такого шага (он вполне возможен), а недостаточной уверенностью в его целесообразности. Еще в большей степени это касается гармонизации (не говоря уже об объединении) социальной политики - учитывая слишком большие различия в уровнях и традициях ее реализации. Можно согласиться с мнением некоторых западных экспертов, унификация как предпринимательской среды, так и социальной сферы на всем европейском пространстве не увеличит, а уменьшит шансы динамизации рост, поскольку возможности для специфических инноваций могут быть утрачены. Сохранение многообразия в интегрированной Европе является одним из важнейших источников ее развития. Бюрократическая же унификация (тенденция к которой в последнее время просматривается) способна стать сильнейшей препятствием на пути эффективной модернизации европейской модели.
Поэтому правительствам государств-членов Евросоюза в будущем целесообразно реализовывать именно национальные модели экономической политики. Гармонизация ее базовых принципов и правил проведения большинством политиков и ученых признается полезной, но формы осуществления предлагается хранить различными в отдельных странах. Шанс эффективного углубление европейской интеграции - не в унифицированной экономической политике, а в развитии группировки как общности различных форм политики.
Неолиберальная экономическая политика США в 1990-х годах
За последние 20 лет американская экономика переживала глубокие сдвиги. Этот процесс, известный под названием неолиберальной реструктуризации, влиял практически на все сферы общественной жизни, в том числе на разрыв между богатыми и бедными, характер труда, роль крупного капитала в политической жизни, количество и качество государственных услуг и т.п..
Неолиберальная реструктуризация привела отказ от использования государственных средств и налогов для смягчения резких колебаний делового цикла, ослабление или отказ от регулирования государством корпоративного сектора как внутри страны, так и на международной арене, приватизации части государственных предприятий, а также серьезное сокращение социальных программ. Такая реструктуризация основывалась на теориях капиталистической экономики, разработанных такими классическими либеральными мыслителями XVIII-XIX вв., как Адам Смит и Де-вид Рикардо, которые считали, что благодаря действию рыночных факторов капиталистическая экономика в значительной степени является саморегулируемой.
Возрождение классической либеральной теории стало неожиданным явлением. Ведь после Великой депрессии и Второй мировой войны она существенно дискредитировала себя и потеряла лидерские позиции.
С конца 70-х годов начался постепенный отступление от кейнсианского регулирующего подхода. Он был заменен новым вариантом классического либерализма, проводниками которого стали Великобритания и США. Заново открыта «Экономика свободного рынка» считается путем к оптимальной эффективности, быстрого экономического роста и инноваций.
США стремятся реорганизовать институты международной капиталистической экономики согласно неолиберальных предложений и одновременно требуют проведения перестройки в неолиберальном духе в государствах Западной и Восточной Европы, Азии, Африки и Латинской Америки.
Препятствием в осуществлении планов США по созданию мировой неолиберальной системы стало отсутствие убедительных доказательств того, что такая перестройка обеспечит выгоды, обещанные ее сторонниками. На протяжении десятилетий после Второй мировой войны возникали многочисленные социальные и экономические проблемы, но те, кто занимается экономической историей, в целом придерживаются единого мнения: общие итоги развития ведущих капиталистических стран за 25 лет, прошедших после окончания войны - лучшие из всех, которые этим странам когда-либо удавалось добиться. С этой причине период 1950-1973 pp. часто называют золотым веком капитализма.
От 1973 г. и до начала 90-х годов для передовых капиталистических стран были характерны медленные темпы роста и серьезная экономическая и финансовая нестабильность. США и Великобритания как локомотивы перехода к неолиберализму тогда демонстрировали умеренные экономические показатели, достигались общепринятыми мерами. Страны, которые стали наиболее глубокую перестройку в духе неолиберализма, а именно страны Центральной и Восточной Европы, ранее управлялись коммунистическими партиями, пережили колоссальный экономический спад. Тем время наиболее быстрые темпы развития в этот период наблюдались в тех странах, которые в существенной мере отошли от неолиберальной модели, - Японии, Южной Корее и Китае, где государство жестко управляет экономикой. В 1973-1992 pp. среднегодовые темпы роста реального ВВП составили в Китае 6,7%, Южной Корее - 8,3, Японии - 3,8, тогда как в США - 2,4, Великобритании - 1,6%.
Правительство США осуществлял неолиберальную политику начиная со второй половины периода президентства Дж. Картера, то есть с конца 70-х годов. Несмотря на относительно активное риторику в пользу государственного вмешательства в ходе президентской кампании 1992 p., После своего избрания президентом Билл Клинтон действенно поддерживал программу сокращение государственных расходов, тяготел к соглашениям о свободной торговле и стремился освободить рыночные факторы от государственного регулирования. Государственные ассигнования урезались настолько жестко, что в условиях растущей экономики бюджетный дефицит сокращался, и в конце десятилетия даже был сведен к нулю, вследствие чего правительство даже пообещал полное погашение государственного долга в ближайшем будущем.
Прошло несколько лет медленного оживления после спада 1990-1991 pp., И американская экономика начиная с 1995 г. начала относительно быстро расти. Ежегодные темпы роста реального ВВП превышали рубеж 4%, повысились показатели производительности труда, вялые течение достаточно длительного времени. Относительно быстрое рост продолжился в 2000 p., уровень безработицы упал до 4%, инфляция подавлялась. Темпы экономического роста превысили показатели 1960-х годов благополучный периода, отмеченного в США. Эксперты объявили, что преимущества неолиберальной перестройки наконец продемонстрированы.
Неолиберальная перестройка действительно способствовала определенному оживлению после спада 1990-1991 pp. и чрезвычайно длительном росту с низким уровнем инфляции и безработицы. Однако процессы, которые привели к подобным результатам, отличались от их официальной версии. Неолиберальный режим вызывает крайне нестабильное экономический рост США в 90-е годы, создал растущий дисбаланс в экономике и главным образом способствовал тем, кто находился на вершине пирамиды доходов в гораздо большей степени, чем это бывает в условиях обычного капиталистического экономического роста. 1 хотя любой рост в его рамках в конце концов завершается спадом, характер подъема 90-х годов посеял зерна особо тяжелых проблем в будущем.
Согласно официальным американским данным, экономический рост 1991-2000 pp., несмотря на длительность, не сопровождалось высокими показателями, если выходить из привычных экономических мерок. В таблице 24.1 и дается сопоставление показателей роста 1991-2000 pp. и предыдущих пяти периодов.
По наиболее объемным показателем экономической прочности - темпы роста ВВП - 90-е годы занимают сравнительно низкое место. Только при коротком и вялом подъеме 1980-1981 pp. наблюдались более низкие темпы роста ВВП, чем в 90-е годы. Что касается производительности труда, то в 90-е годы опережают три предыдущие периоды, но все же отстают от быстрого роста производительности труда в 60-е и в начале 70-х годов.
90-е годы выглядят гораздо лучше в части показателей безработицы и инфляции. Показатель безработицы в последний год периода 90-х (4%) был самым низким после 60-х, темпы инфляции - низким из всех аналогичных показателей за шесть периодов. Подъем 90-х продолжалось ровно 10 лет по сравнению с 8 лет и 10 месяцами следующего по продолжительности периода 60-х. Если темпы роста безработицы оставались высокими в течение первых трех лет периода, то сама длительность периода заставила их, наконец, опуститься ниже 5%.
Как видно из таблицы, на втором этапе периода 90-х годов заметно улучшились экономические показатели. После 1995 г. темпы роста ВВП составили 4,1% в год (Т.е. были на треть выше, чем в 1991 - 1995 pp.), А производительность труда выросла до 2,5% (т.е. более чем на 50% по сравнению с показателем 1991 - 1995 pp.).
После 1995 г. некоторые аналитики стали рисовать более радужную картину. Однако противопоставление «лучшего» этапа периода роста в рамках цикла деловой активности со всем периодом роста в других циклах - неправомерный метод оценки. Вместе с тем такое сопоставление не меняет радикальным образом оценку рост 90-х годов. Что касается ВВП, то 1995-2000 годы вряд ли сильно отличаются от 80-х: только пятое место изменилось четвертым, а производительность труда все-таки не приблизилась к показателю 60-х - начале 70-х годов (при том, что по своему рангу этот показатель оставался неизменным).
Чтобы лучше понять характер роста в США, необходимо разбить 90-е годы не на два, а на три этапа. Первый этап (1991-1995 pp.) Опирается на относительно медленное оживление после спада 1990-1991 pp. Второй этап (1995-1997 pp.) - Свидетельство ускорение роста ВВП благодаря прежде инвестиционному буму. На третьем этапе (1997-2000 pp.) наблюдалось еще более ускоренный рост ВВП, но главным образом за счет мощного потребительского бума. Анализируя эти три этапа, можно выявить движущие силы роста 90-х годов, а также его нестабильный характер.
Основными компонентами совокупного спроса на продукцию, полученную в результате хозяйственной деятельности, являются расходы потребителя, инвестиции бизнеса в основной капитал, инвестиции в жилищное строительство, государственные закупки товаров и услуг и чистый экспорт (то есть экспорт минус импорт). Именно прирост этих компонентов обеспечивает рост ВВП в целом.
Причины потребительского бума на последнем этапе роста, а также большая часть причин долгосрочного инвестиционного бума в американской экономике характеризуются спекулятивной и финансовой пузырем ", которую создавали на фондовом рынке США с 1995 г. В течение следующих пяти лет цены на акции росли с феноменальной скоростью - 23,6% в год. Между тем рост прибыли корпораций замедлился. Стимулом для скачка цен на американские акции в 1994-1999 pp. был спекулятивный фактор - уверенность в том, что цены на акции будут, как и раньше, быстро расти и, следовательно, обеспечивать акционерам крупные прибыли на капитал.
"Финансовая пузырь" оказалась огромной по своим масштабам. Совокупная рыночная стоимость всех выпущенных в обращение акций американских корпораций увеличилась с 5,5 трлн долл.. в 1994 г. до 17,1 трлн в 1999 p., что составило прирост 11600000000000 дол. Для сравнения: общий размер ВВП составил в 2000 г. 9900000000000 долл.
Важным фактором является и то, что в результате жестоких экономических кризисов, которые взорвались вне страны в 90-е годы, огромный объем иностранного капитала было направлено в США. К тому же американские средства, когда инвестировались за границу, теперь стали искать для себя стабильного применения внутри страны. Азиатская финансовый кризис 1997 г. стала причиной того, что поток огромных финансовых средств, направленных в быстро растущие восточно-азиатские страны, внезапно изменился более быстрым их оттоком. Русский финансовый кризис 1998 г. породила среди инвесторов общий страх перед так называемыми формирующимися рынками. Эти факторы и направили огромный объем финансовых средств в США, что продлило срок жизни спекулятивной "финансового пузыря".
Чрезвычайный потребительский бум, который поддерживал тогдашнее экономический рост, много многом опирался на то, что рядовые американские домохозяйства использовали заимствования под залог своих активов, чтобы снова и снова финансировать потребительские расходы. В результате последние у большинства населения существенно выросли.
Потребительский бум также способствовал поддержанию инфляции в США на довольно низком уровне, причем не столько благодаря значительным инвестициям и технологическому прогрессу, сколько из-за резкого снижения возможностей трудящихся отстаивать свои интересы в ходе переговоров. В последний отрезок 90-х годов на низкие темпы инфляции в США повлияли и два международных факторы, которые можно отнести к категории «счастливой случайности ». Во-первых, большая часть мировой экономики (кроме США) находилась в состоянии относительного спада. Это позволяло американской экономике «втягивать в себя »потребительские и инвестиционные товары посредством импорта, не делая давления на импортные цены в сторону повышения. Во-вторых, несмотря на растущий дефицит торгового баланса США, курс доллара в мире не снижался, а постоянно возвышался. С 1995 г. по третий квартал 2000 г. относительно других валют он вырос на 31%. Это стало следствием широкого притока капиталов в США, причины которого изложены выше. Растущий курс доллара в мире сокращает цены импорта, и то, и другое способствует снижению темпов инфляции (поскольку цены импорта составляют часть индекса цен), а также делает конкурентное давление на американских производителей.
Сторонники неолиберальной перестройки утверждают, что во второй половине 90-х лет американская экономика наконец предоставила убедительные доказательства эффективности неолиберальной модели. Подчеркивается, что либерализация, приватизация и сокращение государственных расходов (путем устранения государства), высвобождение средств сбережения и использования для инвестиций, а также предоставление свободного рынка возможности «править бал» открыли эру беспрецедентного благосостояния в США. Стимулируя инвестиции и инновации, эта модель якобы дала толчок быстрому и устойчивому росту, которое оказалось благоприятным для всех сегментов общества.
Но имеющиеся данные не подтверждают такое толкование. Неолиберальная перестройка действительно способствовала росту, которое длилось довольно долго и сопровождалось относительно низкими темпами безработицы и незначительной инфляцией. Во второй половине 90-х годов темпы выпуска продукции и производительность труда выросли по сравнению с недавним прошлым, хотя и были намного ниже показателей 60-х и 70-х годов, т.е. периода активной роли государства. Однако каналы, благодаря которым все это осуществлялось, были совсем не те, о которых твердили сторонники неолиберализма, к тому же это были непроизводительные в социальном плане способы стимулирования экономического роста.
Вопреки разговорам о перманентном процветания экономический рост был неустойчивым. Спекулятивная «пузырь» имела когда-то лопнуть. Когда летом 2000 г. она начала уменьшаться, сразу же стали сокращаться инвестиции.
Хотя предсказания течения спада - дело рискованное, все же некоторые характеристики роста 90-х годов дают основание предполагать, что спад официально начался в марте 2001 p., может оказаться относительно серьезным и / или продолжительным.
Наличие каких-либо избыточных мощностей в экономике будет зависеть от будущего развития совокупного спроса, заранее неизвестно. Однако потребительский бум 1997-2000 pp. - Еще один фактор, что наводит на мысль, что существенные избыточные мощности могут пагубно сказываться на экономике. Потребительский бум стимулировал значительные инвестиции в производственные мощности, необходимые для удовлетворения спроса. Но когда исчезновение «пузыря» сокращает потребительские расходы по размещенных доходов, то много инвестиций, приходящихся на период после экономического роста, могут оказаться избыточными.
Поскольку в конце периода роста 90-х годов темпы инфляции были крайне низкими, то существует опасность наступления дефляции, особенно если спад будет относительно резким. Дефляция может иметь разрушительные последствия для экономики, поскольку домохозяйства и компании откладывают на определенный ожидая, что низкие цены и увеличение реальной стоимости долговых обязательств приведут должников к банкротства. Японская стагнация прошлого десятилетия дала урок пагубных последствий дефляции.
Вместе с тем неолиберальная перестройка вызвала более тесное глобальную интеграцию мировой экономики. Поскольку реальный и финансовый секторы экономики в странах мира стали в 90-х годах тесно взаимосвязанными усилилась тенденция к быстрому передачи положительных или отрицательных импульсов. Например, если все крупнейшие страны мира будут одновременно переживать спад, то он будет приумножаться, так как вместе со спросом на экспорт будет сокращаться внутренний спрос в каждой отдельной стране.
